укутавшись в шерстяную шаль, наблюдаю, как травы в чайнике медленно опускаются на дно, вбирая в себя кипяток, а сигаретный дым, влекомый гуляющим в комнате ветром, причудливо извиваясь, струится под потолком.
нарушая утреннюю тишину и спокойствие, в голове звенит один и тот же вопрос: “а чем была влекома я? что привело меня сюда? что заставило стать такой, какая я есть сейчас?”
я стала филигранной работой — изящной и правильной. нечто незримое для меня сейчас искусно сотворило из меня человека, которого я вижу в зеркале, заперло меня в этой оболочке, обученной быть такой милой, обходительной и учтивой. такой… неживой?
наливаю чай и сквозь исходящий от него пар вижу в отражении почти восковую фигуру. нет, наверняка все не так страшно, но в эту минуту отвращение к себе достигло апогея, все ощущалось ненастоящим, дереализация делала своё дело и стало казаться, словно я — истинная я — (должна же она быть. где-то там, внутри) никогда не смогу пробиться наружу.
мне даже неизвестно… что есть эта настоящая я? не безвозвратно ли она утеряна? заплутала ли она в лабиринте, который возвела сама или давно попала в свои же ловушки и так и не смогла из них выбраться, навсегда закрыв глаза?
ответов пока не было. был только чай и дотлевающая сигарета.
